Археология. Призрак фашизма в Восточной Европе

Призрак бродит по Восточной Европе. Нет, это не тень графа Дракулы. Это призрак истории. 100 лет назад практически все страны этого региона попали в ловушку авторитаризма и фашизма. 85-100 лет назад к власти пришли режимы Тисо в Словакии, Антонеску в Румынии, Хорти в Венгрии, и в других странах, от Балкан до Балтии, восторжествовали авторитарные тенденции. Сегодня кажется, что история повторяется.

В регионе растет пусть пока не фашизм, но популизм и радикализм. Вслед за бессменным Виктором Орбаном в Венгрии и Робертом Фицо в Словакии крайне правые едва не победили на выборах в Румынии, и популисты могут прийти к власти в Чехии на следующих выборах в октябре 2025 года. Все они евроскептики и в большей или меньшей степени сторонники сближения с Россией. Грозит ли это единству Евросоюза и коалиции в поддержку Украины? Об этом в программе "Археология" рассуждают историк Ярослав Шимов и политолог Александр Морозов.

“История никогда не повторяется полностью”

Ярослав Шимов

Историк Ярослав Шимов предлагает обсуждать не только аналогии с прошлым веком, но и различия:

– Конечно, об определенном сходстве можно рассуждать. Но тем не менее, исторические условия всегда разные. Я люблю говорить, что история никогда не повторяется полностью. Начало ХХI века сложно полностью отождествлять с первой половиной ХХ-го. Но тем не менее, я бы сказал, что настроение всеобщего недовольства – это то, что можно считать общим у 2020-х и 1920-х годов.

– Удивляет синхронность того, как такие разные страны приходили к какому-то авторитарному общему знаменателю. Почему так получилось?

– В былые времена диктатура еще не вызывала такого однозначного отторжения, в том числе и у образованных слоев, у интеллектуальных элит. Сейчас, когда XX век уже в прошлом, что такое фашизм, что такое коммунизм, мы более или менее неплохо знаем. Поэтому современные авторитарные режимы по большей части маскируются в какое-то подобие "суверенных", "управляемых" и прочих квазидемократий. Тогда маскироваться было не нужно. Тогда, например, идеология и практика итальянского фашизма олицетворяли собой для многих надежду. Потому что это была комбинация двух идеологий: национализма, стремления к возрождению некой национальной гордости по той или иной причине, в представлениях этих людей, попранной, и социализма как идеологии большего равенства, большего внимания к проблемам неимущих. Этот коктейль, его убийственный характер выяснился только потом.

– Является ли Фицо в Словакии наследником Тисо, а Орбан в Венгрии – наследником Хорти?

– Орбан бы от этого всячески открещивался, если бы ему задали такой вопрос. И я бы тоже сказал, что не является. Поскольку основание его легитимности другое. Хорти был регентом, избранным на эту должность парламентом. Причем парламентом, формировавшимся с гораздо более узкой избирательной базой. То есть он был ставленником аристократических и крупнобуржуазных богатых кругов. Его легитимность исходила из легитимности тогдашнего Венгерского королевства, имевшего многовековую историю. Виктор Орбан избран вполне демократически, по крайней мере, изначально. (К последним выборам уже могут возникать разного рода вопросы). Орбан – политик, действующий в рамках парламентской республики, да, политик-популист, политик-националист. Но это все-таки совсем другая история, чем сто лет назад. Адмирал Хорти был консерватором просто по рождению, по воспитанию, по своей биографии. Как офицер Габсбургской монархии, как многолетний адъютант императора. Он был консервативный джентльмен старой закваски, при всех его политических ошибках, преступлениях и так далее. Орбан же пришел к своему нынешнему национал-консерватизму от вполне либеральных и антикоммунистических убеждений.

“Неопатримониализм” VS европейские ценности

Насколько серьезен риск, что вообще в регионе может сложиться антиевропейская, пропутинская коалиция? Верно ли, что российское влияние проникает в Европу через юг и восток: Александр Вучич в Сербии, Зоран Миланович в Хорватии, в Румынии в полушаге от власти были популистские и пророссийские силы – Кэлин Джорджеску и Джордже Симеон; Россия “участвует” в этих выборах – и в Хорватии, и в Румынии ботов нагоняла...

Ярослав Шимов: Угроза такая, конечно, есть. Но я бы заметил, что российские политтехнологи и коллективный Кремль – назовем это так – они все-таки пользуются тем, что почва для них уже подготовлена. В самом обществе живут надежды на этот самый неопатримониализм, многие хотят, чтобы о них позаботились. Проблема либеральной демократии в том виде, в котором она возникла в обсуждаемом регионе, в том, что слишком многие люди почувствовали себя как бы брошенными.

Социальная система приблизилась к состоянию краха в этих странах, когда многие оттуда уехали на заработки в более богатую Западную Европу. Там они почувствовали часто предвзятое отношение к приезжим из нашего региона. Можно вспомнить, как в Британии, особенно в разгар компании за Брексит, нападали на поляков, работавших там, как в некоторых романоязычных странах относятся к румынским гастарбайтерам. И румынская диаспора, довольно бедная в Западной Европе, почти поголовно голосовала на недавних выборах за радикально националистических кандидатов. Обычно бывает иначе, те, кто живут на Западе, голосуют за кандидатов прозападных и либеральных. У румын все с точностью наоборот.

Ярослав Шимов объясняет, из чего происходят опасения в том, что Венгрия и Словакия способны “развалить” Евросоюз:

– Евросоюз – это еще и сообщество определенных ценностей. Предполагалось, что если страна состоит в ЕС, то сам этот факт уже говорит о том, что общество там пришло к определенному консенсусу. Что для общества сами собой разумеются либеральная демократия, права человека, основные гражданские свободы для людей вне зависимости от их пола, возраста, происхождения, сексуальной ориентации и прочего. Но выясняется, что это далеко не для всех само собой разумеется. И что элиты таких стран, как та же Словакия, та же Венгрия, они, в общем, очень хотели бы править таким образом, как это происходит во многих постсоветских странах, как это происходит в России. Потому что это очень удобно: можно править неограниченно долго, можно пользоваться всеми благами, можно проводить выборы таким образом, что тебя будут переизбирать до бесконечности на пятый, шестой, седьмой и так далее сроки. Можно давать волю своим друзьям из бизнеса.

Реальная политическая картина не дает окончательного ответа на вопрос, с кем сейчас Венгрия и Словакия – с ЕС или с Россией, показывает Ярослав Шимов:

– В Словакии были попытки ограничить независимость общественного телевидения, совершить какие-то атаки в отношении оппозиционно настроенных СМИ. Но все-таки это еще далеко не "железная пята диктатуры". Много там и традиционных СМИ, и интернет-изданий, которые критически относятся к политике Фицо. Там идет борьба. По последним опросам общественного мнения, у партии Фицо упала популярность до 17-18%. У основного оппозиционного блока “Прогрессивная Словакия”, наоборот, рейтинг вырос до примерно 27%. Но там сложно устроенная политическая "поляна", это даже не венгерская картина. Хотя и у Орбана пока далеко до жесткой "вертикали власти". И его режим сейчас под угрозой со стороны оппозиционных сил, потому что у Орбана наконец-то появился соперник: партия “Тиса” во главе с бывшим соратником Орбана по имени Петер Мадьяр, который имеет неплохие шансы на грядущих выборах, судя по опросам.

“Политическая среда в Чехии четкая, проевропейская, либеральная”

Александр Морозов

В фокусе внимания одни из существенных европейских выборов этого года – 4-5 октября в Чехии пройдут парламентские выборы, на которых, по всем опросам, должны победить популисты – блок ANO миллиардера и экс-премьера Андрея Бабиша и его возможные союзники. Многие лозунги Бабиша кажутся списанными из рецептов 1920-30-х годов, например: “За самодостаточную и гордую Чехию”. Возможен ли успех союзников Кремля на выборах в Чехии? Политолог Александр Морозов считает, что однозначного ответа нет:

– Андрей Бабиш и его движение ANO имеют уже достаточно большую историю в Чехии, связанную в том числе с политическим противостоянием. Пять лет назад чешская общественная среда пыталась "снести" правительство Бабиша, и были массовые манифестации, это было перед пандемией ковида. И хотя в тот момент правительство Бабиша не ушло в отставку, но тем не менее на следующих выборах партия потерпела поражение. Сейчас она, похоже, возвращается обратно, но все-таки надо иметь в виду, что, во-первых, мы не знаем точно, будет ли Бабиш формировать правительство сам.

Победа Бабиша и его партии на выборах в Чехии может и не привести к полному развороту страны в сторону России, как не означает это и того, что помощь Украине прекратится, объясняет Александр Морозов:

– В ходе предвыборной кампании видно, что ANO довольно отчетливо выступает с идеологией того, что войну в Украине надо завершить как можно быстрее, любой ценой. Что никто не заинтересован в войне, и те социальные расходы, которые Чехия в довольно ощутимом объеме выделяла и проявляла солидарность с украинцами, надо прекратить. Но прежде всего мы не знаем, как это будет выглядеть после выборов. Так всегда бывает: есть предвыборная кампания, есть реальность после нее. В прошлом, несмотря на весь свой популизм и довольно печальную связь коммерции с политикой, Андрей Бабиш оставался евроцентристом, сторонником сохранения Чехии в контуре европейского единства. Надо напомнить, что у него были конфликты с тогдашним президентом Милошем Земаном. Там, где Земан проявлял очень большой оппортунизм в отношении России, Бабиш и его тогдашнее правительство выступали гораздо более осторожно, а иногда и жестко. Сейчас ситуация очень горячая. Перед лицом сложной и двусмысленной игры Трампа в урегулирование в Украине, мы видим, что вокруг этой темы активно формируется новый политический альянс в Европе. И я бы считал, что Бабиш скорее примкнет к этому альянсу, а вовсе не к Фицо и другим пророссийским деятелям, – объясняет Александр Морозов.

Пророссийская коалиция в восточной Европе – такого политического концепта Александр Морозов не усматривает:

– Каждая страна действует, исходя из логики сугубо своих интересов, в том числе экономических. На мой взгляд, нет общего политического концепта в этом смысле даже между Орбаном и Фицо. Политика Орбана – венгерская, она очень изоляционистская, и она содержит в себе массу претензий к соседним народам. А у Сербии свое собственное положение, Вучич и не только он бесконечно маневрируют, чтобы сохранить европейский вектор, но при этом не наступить на горло старым связям с Россией. Бабиш – оппортунист, реалист, человек, который будет преследовать собственный интерес. Если говорить о собственных интересах, мне кажется, что Бабиш отражает очень важную черту в Чехии: это чешская самодостаточность и психологическая закрытость.

Что касается характера и уклада, то в Европе есть множество социально глубоко автономных народов, например, норвежцы, ирландцы и так далее. Но при этом я не считаю, что сегодняшняя Чехия является особенно изоляционистской. Скажем, в Ирландии приняли 100 тысяч украинцев, а ведь это остров на окраине Европы. Чехия в начале полномасштабного вторжения приняла 400 тысяч украинцев, примерно половина осталась здесь и через три года войны, они здесь работают, живут. Нельзя сказать, что Чехия является какой-то суперизолированной в этом смысле. Чешская политика сейчас вполне глобализована, вне зависимости от особенностей национальной психологии.

Трудно ожидать каких-то радикальных изменений во внешней политике Чехии, особенно в нынешней ситуации. Война, идущая на востоке Европы, конечно, сужает пространство политического маневра. Возможно, при других обстоятельствах новое правительство Чехии действовало бы более активно в направлении России, Востока. Петр Павел остается президентом, у него четкая прозападная позиция. И в целом политическая среда Чехии, независимо от успехов ANO на выборах, очень четкая, проевропейская, либеральная. Может быть, это не так ярко выражается в цифрах на выборах, но с точки зрения чешского интеллектуализма, культуры, присутствия Чехии на международной сцене – это либеральная страна, – говорит Александр Морозов.